История дипломатии
О книге

История дипломатии. Том II. Автор тома В.М. Хвостов. Под редакцией А.А.Громыко, И.Н.Земскова, В.А.Зорина, В.С.Семенова, С.Д.Сказкина, В.М.Хвостова. Москва Государственное издательство политической литературы 1963

 
Дипломатия в новое время 1871-1914

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ     ЗАВЕРШЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА РАЗДЕЛ МИРА

а Россия в свою очередь предоставила бы немцам свободу рук в Малой Азии?

Бюлов обещал подумать.

Результат размышлений был отрицательный. Фактический вдохновитель немецкой дипломатии Голыптейн решительно выступил против всякого соглашения с Россией. Аргументация у него была старая: такое соглашение взорвет Тройственный союз. В конце концов в Берлине было решено отклонить русское предложение.

Отказ Бюлов хотел завуалировать. При очередной встрече, когда русский посол снова затронул вопрос о русско-германском соглашении, Бюлов объявил, что готов заключить с Россией даже союз. И не только с Россией, но и с ее союзницей Францией. Однако только при одном обязательном условии: если гее трое взаимно гарантируют друг другу свои нынешние владения.

Остен-Сакен ответил, что Франция не готова к этому; она не захочет отказаться от мысли о возвращении Эльзас-Лотарингии.

Именно на такой ответ Бюлов и рассчитывал: он намеревался переложить на партнера ответственность за отказ от соглашения.

По сути дела, маневр Бюлова был грубым и бил мимо цели. Ведь вовсе не о союзе его просили. Остен-Сакен дал ему это понять и вновь поставил вопрос о заключении с Германией письменного соглашения о проливах.

  А что же Россия письменно обещает за это нам? — цинично спросил Бюлов.

  Свободу рук в области промышленной и коммерческой деятельности в Малой Азии; русско-германское сотрудничество там и даже в Персии, — гласил ответ.

Бюлов не поддержал этой идеи. Он не высказал послу никакого мнения. По существу же его молчание означало отказ.

Царское правительство было настолько обеспокоено упрочением германского влияния в Турции, что, несмотря на отрицательный результат зондажа Остен-Сакена, решило повторить попытку. Уже не посол, а сам русский министр возобновил предложение германскому послу в Петербурге: за признание русских интересов в проливах Россия одобрит немецкие действия в Малой Азии.

Слова Муравьева привели кайзера в ярость. Он начертал на полях донесения посла: «Сколь бесконечно великодушно и милостиво! Приблизительно так, должно быть, разговаривал Николай I с Фридрихом-Вильгельмом IV