ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ     НА ПУТЯХ К РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ (1900—1903 гг.)

Заключение союза с Японией и подписание мира с бурами освободили английский империализм от затруднений, которые связывали его с середины 90-х годов. Для Англии отпала необходимость во что бы то им стало ладить со своим опаснейшим противником — Германией. В то же время вторая германская морская программа открыла многим англичанам глаза на то, что именно немцы представляют самую серьезную угрозу для Англии. Переговоры об англо-германском союзе прекратились. Английский империализм готовился вступить в открытую борьбу с германским конкурентом. Перед лицом столь мощного врага Англия ьачинаот искать примирения с Россией и Францией. В 1903 г. английское правительство с охотой откликнулось на французскую инициативу: к«кду Англией и Францией были начаты переговоры но всем спорным колониальным проблемам. В Англии усилилось также течение за сближение с Россией. В пользу него велась интенсивная кампания в печати.. Особенно энергично высказывались за сближение с Россией органы, враждебно настроенные к Германии и усматривавшие в ней главного соперника Англии. Заручившись против России союзом с Японией, а-нглий-и;ая дипломатия проявляет возрастающую склонность разведать возможности сделки с Россией. Король Эдуард и Ленсдаун полагали, что заключение англо-японского союза достаточно напугало царское правительство. Они рассчитывали, что теперь Россия проявит больше уступчивости.

Об англо-русском сближении неустанно хлопотала французская дипломатия. Делькассе, летом 1903 г. побывавший в Лондоне, несколько раз намекал в Петербурге, что Англия готова заключить соглашение с Россией.

Ламздорф откликнулся на призыв Делькассе. Завязались англо-русские переговоры.

Главный узел англо-русских противоречий находился вовсе не в Маньчжурии. Северо-Восточный Китай интересовал Англию лишь потому, что, по мнению английского правительства, он мог послужить плацдармом, с которого России легко ударить по китайской столице, а затем забрать и остальной Китай. В ноябре 1903 г. король Эдуард высказал новому русскому послу Бенкендорфу пожелание об установлении - лучшего взаимопонимания» между русским и английским правительствами по имеющимся спорным вопросам. Через несколько дней Ленсдаун добавил к этому, что он готов обсудить эти вопросы с послом. Бенкендорф охотно согласился. Ленсдаун выразил готовность изложить основы возможного соглашения. Он немедленно приступил к делу: Россия, начал Ленсдаун, должна признать Афганистан полностью находящимся в сфере английского влияния. Россия может иметь с ним сношения только по вопросам местного и не политического характера. Россия должна была, по мнению британского министра, признать также Тибет сферой влияния Англии и не посылать туда своих агентов.

Переходя к Дальнему Востоку, британский министр выразил готовность признать «преобладающие интересы России, как соседней державы в Маньчжурии». Ей должен принадлежать там контроль над железными дорогами, в ее руках будет находиться развитие железнодорожной сети, и она должна иметь возможность принимать «разумные меры» для защиты железнодорожных линий. Но в Маньчжурии должны уважаться договорные нрава Англии, ее торговля должна вестись там на началах равноправия. Ленсдаун пожаловался на затяжку с эвакуацией русских войск, но намекнул на готовность отнестись к этому терпимо. Он требовал, однако, скорейшей эвакуации Иючжуаня, как открытого порта.

Персию англичане предлагали поделить: глава британской дипломатий был готов признать за Россией «определенное преобладание» m севере страны. Он соглашался, правда, не препятствовать русской торговле в Южной Персии и Персидском заливе.