ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ     НА ПУТЯХ К РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ (1900—1903 гг.)

Несмотря на такое смягчение, программа царского правительства яано перешагивала за рамки, намеченные в циркуляре Ламздорфа от 25 августа 1900 г. Там речь шла об обеспечении русских «рельсовых путей» в Маньчжурии и о восстановлении «порядка». Теперь от Китая требовали монополии на эксплуатацию Маньчжурии (и всего застенного Китая) в интересах Русско-Китайского банка и связанных с ним предприятий, фактически руководимых царским министром финансов и банкиром Ротштейном. С такого рода программой нечего было и думать о проведении курса на сотрудничество с цинским правительством Китая, как это намечалось 25 августа и к чему русское правительство продолжало клонить в коллективных переговорах об урегулировании последствий «боксерского» восстания, смягчая некоторые требования, предъявляемые Китаю другими державами.

Между тем Ли Хун-чжан постепенно вновь прибирал к рукам руководство китайской политикой. Этот прожженный политикан торопил царское правительство с предъявлением проекта договора. Поспешность, проявлявшаяся Ли, на первый взгляд может показаться странной. Но старый хитрец знал, что делал. Во-первых, он хотел убедить царских сановников вернуться на путь переговоров с центральным правительством Китая. Соглашение с мукденским цзянцзюнем было со стороны царского правительства ловким ходом: цинские круги, и Ли в том числе, боялись, что посредством такого рода сделок с местными властями все три северо-восточные провинции уплывут из рук пинского правительства, и даже взятку за это дадут не им, а маньчжурским губернаторам!

Возвращение царизма на привычный путь отношений с цинским правительством позволило бы Ли Хун-чжану добиться и второй своей цели: выманить у царского правительства проект договора, который разоблачал бы его замыслы перед другими державами и западным общественным мнением. Именно такого рода проекта и добивался Ли от Ухтомского, когда  они встретились непосредственно.

В переговорах с ним Ли Хун-чжан теперь не скупился на посулы уступок и льгот для России. И в то же время он тайно содействовал английской и японской дипломатии в организации противодействия русской политике. В январе 1901 г. через посредство самих же китайцев в «Тайме» было опубликовано соглашение Алексеева с цзянцзюнем. Не остался тайной и проект соглашения царского правительства с правительством богдыхана.

На Западе в печати поднялась невообразимая шумиха по поводу русской политики в Маньчжурии. Больше всего шума было в Англии, хотя сама-то она продолжала оккупировать Шанхай.

Впрочем, в Японии пропаганда против России по своей резкости превзошла даже английскую. Милитаристская самурайская клика, возглавлявшаяся маршалом Ямагата, тесно связанная с только что создавшимися в Японии капиталистическими монополиями, всемерно форсировала, военную подготовку. Она нападала на правительство Ито, обвиняя его в уступчивости и слабости. Милитаристы требовали скорейшего нападения на Россию. Шовинистические организации вроде «Национального союза», руководимого князем Коноэ — председателем верхней палаты парламента, развивали бешеную антирусскую кампанию. Общество «Черный дракон», связанное с японской разведкой, сочетало пропагандистскую деятельность с диверсионно-шпионской.

Япония приступила к подготовке войны с Россией сразу же после пересмотра Симоносекского мира. Большая часть из 230 млн. лан. ила 364 млн. японских иен, полученных с Китая в 1895 г. в качестве контрибуции, была затрачена Японией на военную подготовку. Ее государственные расходы с 84 млн. иен в 1893—1894 гг. выросли до 240 млн. иен с лишним в 1897 г.